Он подъехал к больнице и остановился у отделения «Скорой помощи». Внутри было темно и пусто.

Джек поехал дальше.

На улицах не было людей. Колклу хорошо ориентировался в городе, и многое сохранилось у него в памяти, но прежде на этих улицах всегда горели фонари. Теперь же в центре оказалось так же темно, как и на окраине. Еще полчаса Джек проездил на остатках бензина, пытаясь найти хоть какое-то подобие убежища.

Двигатель уже начал чихать, когда он увидел слабые признаки света в окнах какого-то дома и, подъехав поближе, узнал среднюю школу. Люди сновали по ступенькам, ведущим в главный кирпичный корпус, и в темноте едва заметно мерцало вишневое сияние их сигарет.

Джек остановился на обочине и заглушил двигатель, снова испытывая жажду.

– Дональд, – позвал он своего спутника. – Мы добрались до убежища. Возможно, у них есть горячая еда, чистая вода и кровати. Я найду врача, который тебя осмотрит. Сейчас мы в безопасном городе. О тебе позаботятся.

Масси сидел, прислонившись к двери.

– Дон? Ты спишь? – Джек потянулся и коснулся его руки.

Она была холодной и вялой.

И Колклу так и не сумел нащупать на ней пульс.

Джек поднялся по ступенькам школы. Внутри мерцали свечи; пахло хуже, чем в убежище для бездомных – застарелым по́том и давно не стиранной одеждой. Вдоль стен в коридоре стояли койки, и со всех сторон доносились приглушенные разговоры и храп. Где-то плакал ребенок. А вот запаха пищи Колклу не уловил.

Он прошел по длинному коридору, по обеим сторонам которого стояли койки и открытые чемоданы, так что ему с трудом удавалось пробираться вперед, не наступая на чужое грязное белье.

После пятиминутных переговоров Колклу оказался у входа в спортивный зал, где за складным столом сидела женщина, читавшая в свете свечи библиотечное издание «Острова сокровищ». Она посмотрела на Джека со строгостью учителя математики или, еще того хуже, директора.

– Вы новенький, – сказала она.

– Да, – кивнул мужчина.

– Вы из Грейт-Фолс?

– Из Альбукерке. Я ищу свою семью. Мою жену зовут Ди. У нее короткие каштановые волосы, она красивая… Сорок лет. Сына зовут Коул, и он… – Произнеся имя Коула, Джек вдруг вспомнил Бенни у блокпоста на окраине города и замолчал.

– Сэр? – удивленно позвала его местная жительница.

– Ему семь лет, – продолжил Колклу. – А моей дочери Наоми четырнадцать, и она похожа на мать.

– Вы думаете, что они здесь? – спросила его собеседница.

– Я не знаю. Мы потеряли друг друга, но я полагаю, что они могли добраться до Грейт-Фолс…

– Мне не попадались люди с такими именами, но здесь около двух тысяч беженцев… Послушайте, я бы хотела предложить вам койку, но мы на пределе, и я даже не знаю, когда нам привезут продукты. С военно-воздушной базы доставляли сухие пайки, но вот уже пять дней они не появлялись. – Голос женщины был усталым и лишенным эмоций.

«Она ничего не видела», – подумал Джек.

Он посмотрел на распахнутые двери спортивного зала – там лежало на полу множество спящих людей.

– А есть здесь где-нибудь поблизости морг? – спросил Колклу. – У меня в машине мертвец. Я подобрал бредущего по дороге мужчину, но он умер.

Женщина покачала головой:

– Даже не знаю, что вам сказать. У нас царит настоящий хаос.

– Если вы увидите кого-то из моей семьи, скажите, что я их ищу.

Джек проехал до ближайшего парка – всего один квартал, – отстегнул ремень безопасности, удерживавший Дональда, и вытащил его из машины. Затем с трудом добрался до ближайшего валуна, окруженного растоптанными цветочными клумбами, силы у него уже заканчивались. Он пристроил Масси на траву рядом с валуном и сложил его руки на груди.

Потом Джек довольно долго сидел рядом с ним в темноте: ему не хотелось оставлять Дональда одного. Он чувствовал, что нужно сделать еще что-то, но ему ничего не приходило в голову. Ветер раскачивал пустые качели – они отвратительно скрипели, и Джек то и дело вздрагивал.

– Больше я ничего не могу сделать, Дональд, – сказал он наконец. – Я сожалею. Сожалею обо всем.

С этими словами мужчина встал и пошел обратно к микроавтобусу.

Он проехал пятнадцать кварталов в сторону реки. Двигатель чихал, топливо заканчивалось, но Джек хотел непременно добраться до воды. Однако вышло иначе.

Слабый лунный свет озарил колонны муниципального центра в нескольких кварталах впереди. Как только Колклу увидел их, он сообразил, где оказался, и остановил микроавтобус посреди улицы. Сидел и, не веря своим глазам, смотрел в сторону площади, хотя в темноте с трудом мог разглядеть пятиэтажное здание Дэвидсона. Почему он сразу не сообразил сюда приехать?

Джек выжал сцепление, а потом педаль газа и поставил микроавтобус между двумя рядами вечнозеленых деревьев.

Выключив зажигание, мужчина некоторое время сидел в темноте и тишине, слушая, как охлаждается двигатель. Он находился на темной площади, и его окружали здания, соединенные воздушным мостиком. Рядом был бездействующий фонтан.

Сколько раз он представлял себе это место…

Джек открыл дверцу и вышел наружу. Было холодно. По небу шли тучи, перекрывавшие свет луны. Одно дело, когда такая тишина окружает пустоши, и совсем другое – если дело происходит в городе. Ни машин, ни людей, ни гудения уличных фонарей или хотя бы проводов электропередачи… Слишком темно. Слишком тихо. Все не так.

На Колклу вдруг навалилась ужасная усталость. Он пережил тяжелейший день, и ему страшно хотелось спать. Мысль о том, чтобы на несколько часов провалиться в беспамятство, о возможности обо всем забыть, казалась ему теперь невероятно привлекательной.

В микроавтобусе все еще пахло смертью.

Джек опустил все стекла и максимально отодвинул назад переднее сиденье.

Глава 28

Когда Джек открыл глаза, то увидел через ветровое стекло окна офисного здания, возвышавшегося в тридцати футах над ним. В темных стеклах отражались тучи. Он сел и сразу почувствовал голод. А еще холод. Распахнув дверцу, Джек вышел на площадь. Восемнадцать лет назад в квартале отсюда находилось кафе, и он ощутил воображаемый аромат кофе французской обжарки, почувствовал идущий от него пар – сколько раз он пил его здесь по утрам…

Джек пошел в сторону Сентрал-авеню. Он не знал, какой сегодня день, но не сомневался, что уже наступил ноябрь. Небо вполне соответствовало поздней осени, воздух был холодным и влажным… Беременные осадками тучи пребывали в раздумьях: разродиться то ли снегом, то ли холодным дождем.

На пустой улице Джек не увидел ни одной машины – только несколько разграбленных магазинов с разбитыми витринами. Все застыло в неподвижности, и лишь ветер гнал по дороге палую листву.

Джек вернулся в микроавтобус и заглянул внутрь. Младшая дочь Дональда, по всей видимости, сидела в третьем ряду. Ей удалось создать там собственное «гнездышко»: медиаплеер, журналы, книги и плюшевый пингвин, с которым, наверное, она не расставалась много лет…

Колклу поднял с пола альбом для рисования и посмотрел на незаконченный пейзаж, который напомнил ему пустоши Монтаны, где он наткнулся на микроавтобус. У девочки явно был талант. Всего несколькими штрихами она изобразила горные хребты, бесконечные заросли полыни и одинокую дорогу, пересекающую пустынные поля. Возможно, она продолжала рисовать, когда на их семью напали. Линия остановилась на вершине горы – юной художнице так и не довелось нарисовать ее склон. Рядом с альбомом на полу лежал черный фломастер.

Потом Джек нашел на полу коробку от сигар и снял с нее крышку.

Там лежали фломастеры, пастельные карандаши, маленькие бутылочки с акриловой краской, угли, кисточки и ластики, а кроме того, серебряный медальон в форме сердца, какой может подарить только десятилетний мальчик десятилетней девочке.